Fatalis
ПЕРЛАМУТРОВОЕ С МЕРТВЫМ
Я знаю, что мои мечты все из тебя исходят,
Да… из тебя, и из меня, и голос твой рвет меня на части,
Твой океан накрыл меня собою, ветры верховодят,
Люби, когда последний лепесток стал жертвою огня!
-Миледи, хочешь, я расскажу тебе сказку?
-О чем, Касавир?
-О надежде и свете.
-Я знаю эту сказку. В ней будет много слащавости и пафоса. А в конце одни герои найдут надежду, отняв её у других.
-Но те, другие, они злые!
-Но у них тоже есть право на надежду.
-Ты не права...
-Почему?
-Потому что они убивали других людей и стремились захватить власть.
-Они дали цель твоим добрым героям. После победы этой цели у них не будет. Скучно.
-Будет тихая мирная жизнь.
-Да, конечно. Мужчины снимут доспехи и будут весь день пахать в поле, а по вечерам нажираться в таверне и бить своих жен.
-Если они не будут пахать в поле, людям нечего будет есть.
-Я понимаю.
-И, тем не менее, неужели ты за насилие и убийства?
-Нет. Я за идеальный мир, которого нет.
-И он никогда не сможет стать существующим?
-Никогда.
-Это… грустно.
-Да.
---------------------------------------
Замерли камни, насытившиеся кровью героев, замолчала одинокая баньши, замурованная в стенах этой крепости тысячи лет назад, порвалась тетива лука и рассыплись огненные стрелы, мерцает зелеными искорками порошок и переломан надвое посох, отражающийся в мертвых глазах Сэнда.
Искалеченные пленники лежат рядом с мокрой стеной, и широкие зрачки их впитывают в себя безмятежность камня.
Огонек света мечется между их цепями и блестящей изломанной сталью, загораживающей проход. Изрубленные и обожженные доспехи мертвой тенью валяются где-то сзади.
Касавир стонет, чувствуя, как, воровато оглядываясь, вытекает через его раны жизнь. Рыцарь Невервинтера видит во сне спящие вулканы и иногда вскрикивает, когда смерть одного из друзей скалится в её усталое бледное лицо.
Звук от падения каплей склизкой воды заменяет самый неистовый крик баньши.
Блестит в углу оставшийся без хозяина молот Айронфистов
Гибнет где-то далеко в горах клан, оставшийся без короля.
Покрываются ржавчиной сломанные клинки, истлевает невидимая лютня и вытекают на
шероховатую поверхность зелья из разбитых склянок.
Покрываются звездной пылью каштановые волосы
Размеренны и широки шаги Короля Теней по земле Фаэруна.
-----------------------------------------------
-Касавир, мне страшно.
-Я разобью твой страх, миледи.
-Ты не сможешь. Это внутри. До него не добраться.
-Я сумею.
-Откуда такая уверенность?
-Твой страх между моими ладонями.
-Обломок камня?
-Да. Ты никогда не станешь такой.
-Почему?
-Потому что ты хочешь быть светом. Я тоже хотел быть светом, но все, чем я мог стать – это твоей тенью.
------------------------------------------------
О, Невервинтер! Сказочный город, о котором поют песни барды девяти сфер и восхваляют поэты девяти миров. Тянут по ночам свою синюю мелодию воры, укрывшиеся в твоих трущобах. Лихо сыплется монета и лукаво блестит золото в твоих лавках и твоих тайных комнатах! Обольстительно улыбаются твои женщины и сильны твои мужчины, охраняющие каждый твой камень и каждую твою пылинку.
О, Невервинтер! Город надежд, город шепчущего яркого моря и сладких, дразнящих душу тайн! Город, в котором по ночам звезды нисходят с небес, чтобы вдохнуть полной грудью твой восхитительный воздух и оставить на твоих мостовых частичку иных миров. Город, в котором мудрые старцы степенно оглаживают свои волнистые бороды и за бокалами вина ведут неспешные разговоры о тайнах бытия и невидимых материях. Город, в котором сквозь камни прорастают травинки и гладят твои ноги прошлогодним ласковым солнцем. Город, вокруг которого летают красные бесы и розовые феи, прозрачные страхи и радужные мечты, широко распахнутые глаза и улыбки, подаренные любовнику в полночный час. Парят тонкие паутинки и зеленые крылья вокруг твоих высоких крепких стен.
О, Невервинтер! Плачет сердце поэта о твоих узких улочках и широких каменных мостовых, сгорающих в огне. О твоих псах, кошках и славном маленьком кобольде, который так и не успел осуществить свою заветную мечту о маленьком домике с теплой крышей. Об обольстительных улыбках женщин и сильных мужчинах, исчезающих с твоего лика. О реках крови, погасивших твой вечный огонь и пятнах гари, тянущихся вслед за Королем Теней. Плачет сердце поэта о стеклянных глазах детей, скрюченных их пальцах и обожженных плюшевых тиграх, разрываемых когтями упырей и вампиров. Плачет о величественном замке лордов Невервинтера, осыпающимся каменной крошкой под улюлюканье зомби и ничего не выражающий взгляд Стража. Стонет, зовет своих героев Невервинтер, но листва уже облетела и гладкий туман не доносит этот стон до долины Мерделейн, в когтях которой задыхаются обреченные и слабеющие воины. Кричит умирающий город, плачет кровавыми слезами, молит Тира и Латандера об исцелении его гниющих язв, но молчат боги, с ужасом наблюдая, как могучая когда-то твердыня исчезает с лика Фаэруна. Плачет Невервинтер, задыхается в столбах черного вонючего дыма, обнимая свои искалеченные каменные мостовые и опустевшие разрушенные храмы. Умирает город, теряя память о своих героях и своих лордах, о тайнах, скрытых в подземельях, и о белых птицах, которые каждую весну садились на крыши домов и звонкой песней возвещали о возрождении солнца…
Кончилась осень Невервинтера.
И на город, в котором никогда не было зимы, медленно опускается безразличный красный снег…
------------------------------------------------------
-Я чувствую: ледник наступает…
-Неужели ты счастлива?
-О, да… Мне надоело гореть…
-А я… я ненавижу холод.
-Просто ты еще не научился его ценить…
----------------------------------------------------------
Последняя Книга на этой земле молча догорала в огне Стража и вспоминала.
о дереве, из которого была сделана, о чернилах, которыми была написана, о перьевом небе, ящике стола, о дыме камина и мягком ворсистом ковре, на который как-то раз упала…
о желтых сморщенных пальцах, которые бережно листали её, принося наивысшее наслаждение.
о белых тонких пальцах с ярко-красными ногтями, которые только бесцельно теребили её, вызывая раздражение.
об огромном факеле, который светил как сорок свечей и бил этим светом в глаза подобно сорока хорошим ударам.
о безумном карандаше, который видел мир в черно-белом цвете и иногда пятнал её своими грязными ботинками.
и мухе, сидевшей на ней.
------------------------------------------------------
-Касавир, ты помнишь ту весну?
-Какую именно, миледи?
-Ту самую… Когда было очень светло и почти беззаботно. Когда мы ходили по земле, не боясь потерять её из-под ног.
-Я помню эту весну
-Она была прекрасна…
-Как и ты…
-Она кружилась над головой, осыпая нас лепестками цветов и белыми перьями…
-Тогда мы мало обращали на это внимания…
-Как жаль… что от неё осталось так мало…
-Ничего не осталось.
-Память, Касавир… память…
-Я не люблю вспоминать. Мне приносит это одну боль
-Память – это разновидность света.
-Но мы сейчас в долине Мерделейн. Это место полностью поглощает свет…
-А как же мы?
-Ты же знаешь, что с нами будет…
-О да…
-Тебе страшно?
-Уже нет. Я вспоминаю. Ту весну… Ах, как она пела нам…
-Нет, это ты пела нам… и это было… прекрасно. Но ты ведь пела не нам всем… только ему… одному…
-Да
-Мне было больно
-Но весна забрала эту боль?
-Нет, только усилила. Спой еще… только… теперь для меня.
-Я не могу, Касавир. Хотя очень хочу. Я забыла слова и перепутала ноты. Эта песня умерла вместе с той весной.
-Все дороги в конце концов возвращаются в эту весну…
-Только не наша.
-Да… только не наша…
---------------------------------------------------------
Он медленно идет за Королем Теней, скорее по привычке, чем по необходимости держа наготове два ледяных клинка. За его черные с серебром одежды цепляются обожженные крылья стрекоз, с сапог падает грязная вода погибшего Иллефарна, в глазах – пустота и отражение света звезд. Он идет по мирам и сферам вслед за своим новым хозяином и под ногами рассыпаются в прах черепа гитиянки и гитзерай, людей и богов. С каждым уничтоженным миром его глаза из острых клинков превращаются в мертвых бабочек с оторванными лапками, а волосы теряют яркость, покрываясь звездной пылью. Он не мигая смотрит на фиалковый дым древнего заклинания, ткущегося вокруг Короля Теней. Он смеется, когда очередные защитники очередного мира падают к их ногам исковерканной грудой плоти. Он втаптывает их кровь в песок. Он отлично помнит, что чудес не бывает. Он притворяется неживым. Его не удивляет, что он здесь, со Стражем. Но в его зрачках кричит и царапает кровоточащими ногтями та самая, перламутровая весна, чей аромат был желтой пыльцой в прозрачном воздухе и чье солнце осторожно трогало мягкими лапками его жесткую броню…
… было очень тепло. Был зеленый, коричневый и очень много желтого. По ночам вместо дождя по земле стелился фиолетовый бархат. Солнце танцевало в небе вальс, вежливо расшаркиваясь с облаками. Землю заливала весна и, сидя вечером около костра, каждый из их отряда верил в свет. Даже он. Они смеялись и раскладывали по сумкам добытые в бою трофеи. Их лидер задумчиво смотрела на пламя и еле заметно чему-то улыбалась. Он украдкой, не давая никому этого заметить, любовался её профилем и изящными пальцами. Гробнар молчал и наигрывал на своей лютне нежную мелодию. Ему хотелось петь. Очень нежно. Но он не осмелился поддаться этой слабости. И когда, словно почувствовав его мысли, запела их лидер, вздрогнули все, включая его.
Время остановилось между сказкой и былью
Я стою на холодных плитах, покрытая звездной пылью
Мост над туманным заливом, чувства до боли знакомы
Закрываю глаза и снова падаю в невесомость…
Снится морю гроза, мягким травам роса
Снятся вольному ветру крылья и паруса
И лишь мне не уснуть - я сегодня в плену
Горько-сладких воспоминаний, вернувших мне эту весну
В его сердце стучал барабан, заглушая внешние звуки, заставляя кровь в бешеном ритме бежать по венам. Хотелось вскочить на спину волка и мчаться по бескрайнему полю, срывая на скаку красные тюльпаны и хрустеть их нежной зеленью. Хотелось подставлять ладони и лицо нерешительному весеннему дождю, ловить губами его капли и вдыхать аромат мокрой земли. Хотелось обжигаться солнцем. Хотелось… жить.
Хлынули звуки и краски неудержимым потоком
И разрушен крайний предел натяжения нервных волокон
Вихри невиданной силы не дают удержаться
Отрывают меня от земли, нарушая закон гравитации
Километры некошеных трав, разгорается пламя костра
Наполняются медом соты и льется вино через край
И вплетаются нити дорог в ожерелье бессонных ночей
Лишь затем, чтобы мне однажды уснуть на твоем плече
Элани заерзала на своем месте, бросая робкие взгляды на Сэнда, задумчиво перебиравшего пальцы под ритм музыки. Потом, словно бы набравшись духу, она робко положила свою голову ему на плечо и её рыжие волосы словно бы сделали ярче его серую мантию. Волшебник вздрогнул, замерев, но тут же расслабился, накрыв её ладонь своей.
Если бы Епископ не был так поглощен этой парой, он бы обязательно заметил, как чернокнижница изредка бросает на него затуманенные весной взгляды и как горят и пульсируют её щеки. Но он, тронутый душевным порывом Элани и весной, не видел ничего. Даже того, как начал таять лед его клинков и капать на молодую траву.
Дремлют в дымке вулканы, тонут в воде облака
Полон тайн необъятный мир, отраженный в твоих зрачках…
…такой была та весна. Навсегда оставшийся в прошлом кусочек звериной свободы и нежной музыки. Кусочек тонущих в воде облаков и дремлющих в дымке вулканов. Бесконечных дорог, радостного неба и клинков спутников, прикрывающих ему спину… И глаз. В которых отражался целый мир и еще чуть-чуть больше
куда все делось…
о, боги… зачем вы нарисовали мне глаза…
неужели затем, чтобы в них тоже что-то отражалось?
-----------------------------------------------------------
-Как ты думаешь, уже скоро?
-Да, скоро. Я чувствую, как вибрируют магические нити и разрываются все связи на свете. Он уничтожил даже книги, чтобы никакая память о прежнем мире не явилась ни одному из его последователей…
-Ни одному из его последователей…
-Я знаю, о чем ты думаешь…
-Епископ…
-Мне кажется, он уже мертв. Даже если шагает вслед за Стражем…
-О, великий Тир, как же я его ненавижу…
-Не взывай к мертвым богам… паладин… Их больше нет.
-Пока я еще могу дышать, они живы… во мне.. Но… как холодно… Боже мой, как же холодно…
-Касавир… Касавир! Не умирай! Не оставляй меня одну… не надо…
-Я все еще с тобой, миледи. Пока у меня есть силы, я не брошу тебя, слышишь? Мы вместе уйдем из этого мира, чтобы возродиться в следующем.
-Мы не возродимся. Никогда. За наш чудовищный проигрыш мы навсегда канем во тьму…
-Нет! Не думай так…
-…либо… либо ты станешь чем-то настолько бессмысленным и глупым, что даже не вспомнишь о своем прошлым… Ты же не хочешь стать после смерти дымом погребального костра орочьего шамана? Или отблеском заката на браслете умирающей гитиянки? А, Касавир?
-Ооо…
-Касавир?
-Все… все в порядке… Просто… очень холодно
-----------------------------------------------------------
Северный ветер угрюмо развевал плащ Стража, когда тот превращал зелень лесов и мягкость трав в серый пепел, вьющийся позади него глупым веселым вихрем. Лиловый клевер и нежные эдельвейсы склонялись перед ним в поклоне в надежде на жизнь, но их пепел смешивался с воем, и красные тюльпаны Хайклифа кружились позади Короля Теней вместе с колодцами Западной Гавани и стаей волков Сумеречного леса, до последней крови защищавших трех смешных, только что родившихся волчат.
Западный и Восточный ветры сшибались под тяжестью небес, оспаривая друг у друга право на танец с красными снежинками на улицах погибшего города
А Южный тихо плакал клейкой моросью и упрямо искал потерянную при рождении мира мать.
О, мертвый Невервинтер!
---------------------------------------------------------
-Когда я навсегда усну, ты явишься ко мне в образе солнца.
-Я буду тебе сниться?
-Или я тебе.
-А ты – большая бабочка. Я могу опалить твои крылья.
-Уже.
-Извини.
-Мне без них легче, миледи. Не боясь глупых надежд, я могу говорить о своей любви. Даже в этот ужасный миг, на краю гибели этого мира, я умиротворен, потому что ты со мной. Больше всего меня сейчас волнует не погибающий или уже погибший Невервинтер, а то, что ты можешь увидеть в мертвых глазах Элани то, что вижу я. Я же говорил, что моя любовь к тебе давно затмила собой долг.
-Сейчас это уже не важно…
-Нет, это очень важно… Любовь настолько затмила долг, что перед штурмом твоего замка я… я говорил с Епископом. Я… я лгал ему… рассказывал ему свои мечты, выдавая их за реальность. Именно после этого разговора он предал нас и ушел к Гариусу. Он… он рассказал ему о наших слабых местах. После этого нас легко было победить… Мы проиграли из-за меня, моя леди…
-Касавир…
-Я готов ответить за все
-Касавир… ты…
-Я… я найду в себе силы, чтобы дожить до прихода Стража и вонзить предателю в живот меч.
-Если бы ты не смотрел на меня таким взглядом, я сама бы это сделала.
-Миледи…
-Боже мой, та весна…
-Миледи…
-Он готов был умереть за меня…
-Миледи, я…
-Так вот почему… Все… все могло быть по-другому..
-Миледи…
-О боже…
-Миледи…
-И его усталый взгляд, когда он…
-Миледи…
-Я не знала… Епископ, я просто не знала…
-Миледи…
-Замолчи, пес!
-----------------------------------------------------------
«Ох, мамочка-мама, что же мне так странно…» - тоскливо выл Южный ветер, пролетая над безжизненными руинами Амна и Лускана, высохшими руслами рек, разрушенными горами и ожившими вулканами. Единственный звук – пролетающий сквозь пальцы пыльный воздух, единственный цвет – горько-коричневый, с крапинками безумия, рожденном на празднике смерти, единственный вкус – вкус пустоты, обретшей свой дом. Солнце – как огромная дыра в мертвом небе, безымянная отныне земля корчится от боли и бесшумно стонет в своей персональной ночи, выбрасывая щупальца – льдинки, облепленные шерстью погибших животных.
Когда-то по прериям мчались дикие кони
Теперь – только пушинки страха и безжизненный расколотый свет, кристаллами вырастающий из перекошенных пьяных звезд
«Боль – не обида, сынок. Поболит, да выйдет…»
---------------------------------------------------------
-Прости меня! Я лгал ему, но он все равно предал бы нас! Ты только посмотри на Нишку, миледи. Преодолей боль и поверни голову. Ты помнишь, какой она была? Как задорно она улыбалась и как трогательно заботилась о тебе? Как принесла тебе зелья перед битвой с Лорном и как защищала тебя? Посмотри же на неё! Может быть, ты не видела, но я видел! Я слышал её крик, когда меч Епископа проткнул её доспехи, и видел, сколько боли было в её глазах. Посмотри на неё! Открой свои глаза! Пойми, наконец, какому чудовищу ты отдала свое сердце!
-…
-Я… умираю… А знаешь, что я боялся больше всего на свете после того, как встретился с тобой? О, ты не поверишь… Миледи, больше всего на свете я боялся того, что твоя красота затуманит мой взор и я взвою, уподобляясь дикому животному… Что не выдержу однажды, не смогу больше сопротивляться твоему аромату и твоей грации, когда ты танцуешь в кругу врагов со своим серебряным мечом. Что твой взгляд, предназначенный другому, однажды сведет меня с ума и я окончательно лишусь своей воли. Что предам своего бога, назвав богиней тебя. Что на наших лесных ночевках не сдержусь и буду кричать во сне твое имя. Что буду валяться и выть у тебя в ногах, моля об одном лишь поцелуе. Я готов был собакой стеречь твой замок… Я…
-…
-Я шел за тобой. Я любил тебя. Я боготворил тебя. Мечтал. Обожал. Ты снилась мне. Мой… свет… Как же холодно… Не молчи, пожалуйста… Перед смертью я хочу слышать твой голос…
-…
-Что ж… Прощай, я ухожу от тебя. Но ухожу по дороге, увитой цветами. Я не жалею. Ни о чем. Моя ненависть к предателю даст мне сил в следующей жизни. Мы обязательно встретимся, миледи. И тогда я дам волю своим чувствам и ты будешь кричать, когда я буду рвать на тебе одежду…
-------------------------------------------------------------
Обрывом над вечностью все песни закончатся
Белой птицей повиснут в холодеющем воздухе
По туманным дорогам, по первому снегу
Быть первым, кто встретит этот рассвет…
Когда время отмеряет последние весны,
Сквозь пепел промчится сияющий космос.
Ты нас в звездах узнаешь, мы - пламя твоей веры,
Мы в легендах и песнях, но под этим рассветом нас уже нет…
…он был звездно-снежный, свирепо-задумчивый и очень-очень далекий. Никто, посмотрев в его глаза, не сумел бы сказать, что они видели, когда где-то далеко от Фаэруна, но не дальше полуистлевшего плаща Короля Теней, две малиновые звезды танцевали свой последний танец и медленно теряли тепло и свое прошлое в жерле побега от зубастой пасти забвения. В его глазах… ооо, кажется в них все еще тлели искорки этого чарующего танца… еще была застывшая в малахитовую статую тоска… и соль далеких земель… и снег погибшего Невервинтера, и… боль?
Острая как его красота и наглая как нагота опытной куртизанки, разве это не она выглядывала из-за каменных статуй и холодного молчания? Выглядывала с воистину королевской статью и просительным взглядом нищего.
-Здравствуй… - шепчет она
Он молча опускается на пол и изучает её лицо.
Она знает, что он видит её обожженную кожу, раны и шрамы. Она хочет отвернуться, чтобы он не видел её такой. И пока язык проталкивает через высохшее горло слова, её разум кричит и извивается внутри своей клетки:
«Ну же, посмотри мне в глаза! В них отражается та самая весна, видишь? И наши взгляды, и дрожь, пробегающая по телу при случайном касании, и нежность, рвущаяся из рук, и костры, около которых мы делили на двоих наше искушение… неужели ты не видишь…»
Он видел.
Пламя гасили, но только раздули…
Но обоим было ясно, что менять что-либо уже поздно. Не вернуть смех Нишки как не вернуть сияющие сапфиры на башнях Невервинтера.
Для того, кто познал глубину всех падений…
Капли её крови чуть слышно отсчитывали оставшиеся ей секунды. Совсем скоро она уйдет на запах костров по мягкой бархатной траве, полной затаенного ожидания и ароматных прохладных росинок.
Она никогда больше не вернется, да и он навряд ли потратит отпущенную ему вечность на ожидание её тихих шагов и теплого дыхания.
Назойливые мертвые слова щекотят корни её волос, но ей безумно хочется, чтобы время и место были совсем другими. Жаль, но курган уже разворочен, а реющие над ним стяги втоптаны в грязь. Ткань истлела, а бесформенное пламя последний раз взметнулось в небеса, чтобы обрести там покой. Она упокоится под древними каменными сводами, окруженная чужим языком и блеском потерянной стали.
-Скажи мне… - шепчет она. Торопливо, чтобы успеть. – Скажи мне, Епископ… что с нами было тогда? Когда цвели тюльпаны вдоль тропинок, по которым ты вел нас… помнишь?… мы почти все время тогда улыбались… даже ты. Когда… когда я видела, как ветер играет твоими волосами и мечтала оказаться на его месте, а ты…
-А я был готов умереть за тебя? – голос глухой, выгоревший
-Да… что с нами такое было?
-Не знаю. Наверно, мы стали всего лишь случайными жертвами стихийных порывов, не больше.
-Не больше…
-Да
Вот как...
То, что зажигало в ней нервозную дрожь и заставляло особо остро чувствовать по ночам холод – всего лишь случайность. Дурацкое сочетание вяжущего тумана и пугающей темноты. Всего лишь очередной простейший расклад рун. Полетевшая на свет бабочка. Пыль без права на разум.
Просто внезапный порыв зимнего ветра.
-Тебе идет черное с серебром
-Да, это многие отмечали… перед смертью
Она, наверно, многое могла ему сказать.
Например, о том, как ей нравится его голос. И тот прежний //агрессивное рычание ощетинившегося волка//, и сегодняшний //шуршащий шепот осенней листвы//
Или о том, как ей очень-очень хотелось когда-то сбежать с ним. Она даже представляла, как дикие кони уносят их далеко от Невервинтера, а они держатся за гриву и смотрят в заспанные глаза рождающегося солнца. Только о том, что будет потом, говорить не хотелось, потому что она даже не могла представить себе это «потом». Но жить только лишь настоящим – разве это не то самое счастье, которым он когда-то хотел поделиться с ней? Сбросить с себя ошибки и боль прошлого и не смотреть в сторону туманного будущего. Может быть.
Она могла бы рассказать ему о Касавире. О том, куда приводит фанатичная любовь, о лжи и обмане, о предательстве и своих неспокойных снах, о лиловом дыме и потерях, которые заставляют корчиться от боли на каменном полу в луже собственных растаявших надежд и проклинать чьи-то ресницы.
Мы должны сделать дельфинов свободными,
Мы должны очистить темное кроваво-красное море
Но то, что было главным когда-то, сейчас растворилось в зеркалах, и она говорит:
-А тогда… я пела для тебя
-Да, я… я вспоминаю это
-Хочешь вернуть это время?
-Невервинтер мертв. Храмы засыпаны снегом, останки последних защитников замка Невер догнивают и уходят под землю. Весна больше никогда не придет, о чем ты говоришь?
-Ты думаешь, тебе понравится жить в этом новом мире?
-Приспособлюсь.
-Ты будешь дышать отравленным воздухом, который сам же заразил смертью…
-Да
-Тебе больше никогда не увидеть танец двух бабочек над цветками клевера…
-Замолчи…
-Тебе все время будет холодно… как будто ледяные скалы царапают твое сердце и хотят его проткнуть…
-Хватит!
-Это твой выбор…
-Да. Каким бы он ни был.
-Все могло быть по-другому, ты ведь понимаешь? Одно неверное слово, один неверно понятый взгляд, один не распустившийся вовремя эдельвейс и не услышанная в срок песня – и… вот. Невервинтер в руинах, а ты… ты на чужой стороне.
-Я не предавал тебя. Это был всего лишь ответ на твое предательство…
-Ты поверил Касавиру.
-А что, отныне паладины лгут? Тогда я правильно сделал, что помог уничтожить этот мир.
я раненое сердце на рваной душе…
-Как, должно быть, ранимо твое сердце…
изломанная жизнь – бесполезный сюжет
-Ха! Неужели ты пытаешься оправдать меня?
-Нет, что ты… Ты – чудовище. И что бы я когда-то к тебе не чувствовала, сейчас это выжженная пустота.
-Вот как… Ты лжешь, я вижу
-Ого… научился отличать правду от лжи. Что же помешало тебе сделать это, когда ты слушал Касавира?
Он молчал.
Король Теней стоял позади него и безразлично наблюдал за ними. Он был лишь невероятно сильной, но запрограммированной машиной. Умирающий человек, пытавшийся остановить его, теперь не в силах угрожать его империи. Миссия выполнена?
Одни мертвые города обменены на другие.
Да здравствует Великий Иллефарн!
-Ты умираешь
Мы станем сном бесконечного снега
Она чувствовала это. Холодный каменный пол втягивал её в себя, заключая в каменные объятья. Впрочем… наверно, ей действительно пора. Ресницы прокляты, весна исполнена, а музыка, звучащая где-то внутри неё – изгнана.
А позволять словам литься бесконечно – непростительная роскошь для куска мышц, которые уже почти не гнали по её венам остывающую терпкую кровь.
-Как… как темно…
-Здесь полно факелов
-Дай мне свою руку, очень… очень страшно в темноте… одной
…Она чувствовала обжигающее тепло его пальцев, когда летела куда-то вниз. И, умирая, она улыбалась и плакала, потому что у неё больше не было её сломанного тела, а была только одна бесконечная свобода и сталь казалась ей нежным светом росы.
Грязь – разгорающиеся костры вдоль её новой дороги, а её многолюдное одиночество – лишь прелюдия к встрече с самой собой.
Там, где белые кристаллы прорастут сквозь её руки, а старые друзья обнимут и, сойдя с дороги, поведут её в бесконечные светлые прерии, она улыбнется своему новому солнцу… или своей новой фиолетовой тьме, и больше никогда не будет вспоминать ту перламутровую весну, когда теплый ветер, доносящий до неё голос одного единственного человека, был дороже сияющих сапфиров Невервинтера и её собственной жизни, закаленной и отнятой этой когда-то прекрасной землей…
…он стоял над ней и перебирал пальцами бархатную черную ткань.
Звездно-снежный, свирепо-задумчивый и очень-очень далекий…
Похорони мои мечты, мои печали,
Но, Повелитель, ты ответь мне, почему
Ах, почему же ангелы твои первыми пали…
5-11 февраля 2007
<-- Новая
Давно..
очень давно...
